Тема, которая до сих пор остается дискуссионной и неоднозначной: офицеры русской императорской армии, перешедшие на службу большевикам. В советское время их, разумеется, поднимали на щит, поскольку они, мол, сделали единственно правильный выбор, присягнули на верность трудовому народу. В белой армии подобный переход однозначно воспринимался как предательство. И военачальники, перешедшие к красным, а затем попавшие в плен к белым, прекрасно понимали, что на пощаду им рассчитывать не придется…
Боевой генерал
Наше сегодняшнее повествование – про царского генерала Александра фон Таубе, которого называли «красным бароном». Он был первым (!) военачальником царской армии, перешедшим на сторону большевиков. Когда он попал в плен к белым, те за предательство приговорили его к смерти.
«Первый в России генерал старой царской армии, добровольно вставший на сторону пролетариата; не только активный участник, но герой борьбы за Советскую власть в Сибири; и, наконец, великий патриот социалистической Родины, предвосхитивший на четверть века легендарный подвиг Д. М. Карбышева», - так говорилось про фон Таубе в книге историка Владимира Семеновича Познанского «Сибирский красный генерал», изданной в 1972 году Сибирским отделением Академии наук СССР.
Александр фон Таубе родился в августе 1864 года в Санкт-Петербургской губернии (в городе Павловске). Происходил он из старинного шведского-немецкого рода, который служил России со времен Ивана Грозного. Закончил Санкт-Петербургскую военную гимназию, учился в Михайловском артиллерийском училище. Свой боевой путь начал на русско-японской войне, где командовал 3-м Нарвским пехотным полком. Отличился храбростью, в 1907 году получил звание генерал-майора.
С началом Первой мировой войны возглавил 5-ю Сибирскую дивизию, которая вела тяжелые бои с немцами в Польше и Белоруссии. На фронте генерал столкнулся с самыми острыми проблемами: разворачивались серьезные бои с наступающими войсками противника, а в полках не хватало даже патронов. Солдаты были слабо обучены, некомплект офицеров достигал полусотни человек в каждом из полков.
Фон Таубе был боевым генералом: был на переднем крае, принимал активное участие в сражениях. За умелое руководство войсками получил несколько орденов и золотое Георгиевское оружие.
Современники отмечали, что генерал вел несравнимый с многими другими военачальниками своего ранга образ жизни. Спал по-походному, много работал, в его штабе немыслимы были офицерские гулянки с попойками. Сохранившаяся ведомость «Расчет продуктов, выданных господам офицерам и классным чинам штаба 121-й пехотной дивизии за февраль месяц 1916 года» свидетельствует, что генерал Таубе питался так же, как младшие офицеры — поручики и прапорщики.
События 1917 года он встретил на посту командующего штабом Омского военного округа. Незадолго до революции начальник штаба Военного округа сообщил томскому губернатору, что в частях войск Новониколаевского гарнизона ведется противоправительственная пропаганда и распространяются воззвания военного социалистического союза, а никаких конкретных мер против этого не производится. Таубе лишь передавал по инстанции вниз приказы главного штаба об усилении борьбы с неблагонадежными низшими чинами и фактически саботировал борьбу с бунтовщиками в армии.
В военной среде генерал фон Таубе слыл «либералом». Он увлекался изучением политэкономии, среди книг, которые он читал, было немало запрещенных царской цензурой. Генерал даже подумывал о том, чтобы в сложившейся ситуации вообще уйти на пенсию… Вот почему февральскую революцию 1917 года он принял восторженно, как начало новой страницы и в своей собственной биографии.
«Лицо, действующее в пользу неприятеля»
Когда из далекого Петрограда стали поступать известия о бунте и об отречении царя, Таубе поднял вопрос о необходимости всеобщего оповещения о смене государственного строя. Многие генералы выступили против. Генерал барон Остен-Сакен впоследствии заявлял, что начальник штаба округа вел себя с первого дня «смуты и анархии» не как русский офицер…
В апреле 1917 года генерал передал управление войсками на местах гарнизонным комитетам. Как отмечают историки: удивительно, но несмотря на радикальный настрой руководства комитетов, части Омского округа сохраняли боеспособность. Фон Таубе, как инициатор армейской демократизации, становился все популярнее в войсках.
С каждым месяцем Таубе все дальше шел на прямой разрыв с Временным правительством, его представителями и защитниками на месте. Как далеко уже в апреле 1917 года зашли в своей непримиримости сторонники и противники Временного правительства в частях Омского и Томского гарнизонов, можно судить по случайно уцелевшему одному из приказов по Омской резервной бригаде. Начальник бригады негодовал, что в части «проявляется даже в довольно резкой форме тенденция считаться только с Советами рабочих и солдатских депутатов, игнорируя наше Временное правительство».
Кипучая деятельность генерала привлекла внимание Александра Керенского. Министру-председателю докладывали о связях фон Таубе с меньшевиками и эсерами. Его вызвали в столицу и по прибытии в Петроград арестовали. Спасла генерала Октябрьская революция. Тем более что в Петроград шли телеграммы из Омска с требованием освободить фон Таубе. Большевики освободили генерала и разрешили ему почти сразу после освобождения выехать обратно в Омск.
В Сибири фон Таубе провел демобилизацию отрядов старой армии и одновременно создавал новую, революционную сибирскую гвардию. С февраля по март 1918 года им были организованы отряды для борьбы с атаманами Семеновым и Дутовым, а также с настроенным антибольшевистски чехословацким корпусом. Однако численный перевес был у белых. К августу 1918 года отряды красноармейцев были разбиты и оттеснены от крупных населенных пунктов.
Для фон Таубе все закончилось очень печально: 2 сентября 1918 года в поселке Бодайбо Иркутской губернии белые захватили его в плен. Учитывая высокий авторитет генерала в войсках, белые предложили ему публично отречься от большевиков. Ему предлагали пост командующего Сибирской армией Колчака. «Красный барон» ответил категорическим отказом. Тогда его посадили под арест.
Историки приписывают Александру Александровичу слова, которые он якобы сказал в ответ на предложение белых: «Контуженые ноги и седины не позволяют мне идти против врагов трудящейся России». Правда, современные исследователи не исключают, что фраза выдуманы пропагандой большевиков.
Судя по сохранившимся историческим свидетельствам, его подвергали всевозможным моральным оскорблениям и издевательствам. В сибирских белогвардейских газетах переход барона Таубе к большевикам объясняли тем, что он, как этнический немец, верен… германскому кайзеру.
В Иркутской тюрьме Таубе был помещен в одиночную камеру. Такой «чести» удостаивались люди, которых контрразведка белых объявляла «опаснейшими большевиками». Из Иркутской тюрьмы его под усиленным конвоем отправили в Екатеринбург, где его заключили в одиночную камеру 5-го отделения («смертников») 1-й Екатеринбургской губернской тюрьмы.
Таубе обвиняли как «лицо, действующее в пользу неприятеля (Советская власть) в военное время». Обвиненного по статье 243 книги XXII свода военных постановлений ждала «смертная казнь через расстреляние».
Суд приговорил бывшего царского офицера к смертной казни. Однако фон Таубе до нее не дожил: генерал умер в январе 1919 года от свирепствовавшего в тюрьме сыпного тифа… И стал, несомненно, героем для советской власти. Точнее, для советской версии истории Гражданской войны. Неудивительно, что противоположная сторона имела совершенно противоположную оценку.
«Новая трагедия русского офицерства»
Случай с генералом Александром фон Таубе – весьма показательный. Как отмечает современный исследователь Гражданской войны, доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета Александр Пученков, когда только начиналась Гражданская война, белые считали, что большей подлости, чем переход русских офицероов на службу большевикам в Красную армию, быть не может. Мол, продались за чечевичную похлебку. Их презирали как изменников Родины, пошедших на службу «германским наймитам» и «разрушителям России». Поэтому в начале Гражданской войны, если красный офицер попадал в плен, белые его немедленно казнили.
«У дома, отведенного под штаб, стояла шеренга пленных офицеров-артиллеристов квартировавшего в Лежанке большевистского дивизиона, - вспоминал Антон Иванович Деникин. - Вот она, новая трагедия русского офицерства!. Мимо пленных через площадь проходили одна за другой добровольческие части. В глазах добровольцев презрение и ненависть. Раздаются ругательства и угрозы. Лица пленных мертвенно бледны. Только близость штаба спасает их от расправы… Оправдания обычны: «Не знал о существовании Добровольческой армии…», «Не вел стрельбы…», «Заставили служить насильно, не выпускали…», «Держали под надзором семью…».
Потом, при власти Антона Ивановича Деникина как Главнокомандующего вооруженными силами Юга России, появились так называемые «суды чести». Ему подвергали бывших офицеров, служивших в Красной армии и попавших в плен к белым. То есть группа высших военачальников должна была выслушать аргументы и принять решение: вынудили, заставили или служил большевикам по своим убеждениям. Если последнее – значит, должен быть приговорен к каторжным работам.
Как отмечает Александр Пученков, эти «суды чести» стали притчей во языцех. Они воспринимались как мера несправедливая и, самое главное, отчуждавшая от белого движения военспецов Красной армии – бывших русских офицеров. Но Деникин считал, что эти суды являются, наоборот, возможной формой приглашения в ряды белой армии, поскольку красный офицер в 1919 году знал, что сдаваясь в плен к белым или переходя на сторону белых, он точно не будет убит, а его дело будет рассмотрено на суде.
Показателен эпизод с генерал-лейтенантом Леонидом Болховитиновым: он служил у красных, потом у белых. Несмотря на то, что он предъявил целый ряд доказательств, что он служил на большевиков по принуждению, его разжаловали в рядовые. И самое удивительное, за короткий срок времени его сначала произвели в унтер-офицеры, потом сразу же в полковники, а потом он снова стал генералом. Человек, который успел побывать в двух армиях!..
«Вероятно, нет более тяжелого греха у старого полководца, потерявшего в тисках большевицкого застенка свою честь и достоинство, — писал Деникин про генерала Брусилова, героя Первой мировой войны, перешедшего на службу в Красную армию, — чем тот, который он взял на свою душу, дав словом и примером оправдание сбившемуся с пути офицерству, поступавшему на службу к врагам русского народа».
Право на почет и уважение?
Известный современный московский историк Андрей Ганин в своей книге «Измена командармов» описал целый ряд переходов командармов Красной армии на сторону белых. Переходов, ставивших Красную армию на том или ином участке фронта на грань катастрофы. Потому что военачальники перебегали, зачастую передавая ценнейшие военные сведения.
Впрочем, и в рядах Красной армии бывшие офицеры русской императорской армии порой чувствовали себя не очень уютно. В любом случае они оставались чужими, к ним относились с подспудным недоверием. И это несмотря на заявления о том, что каждый офицер, служащий в Красной армии, «имеет право на почет и уважение трудящихся и Советской власти».
Особенно это стало проявляться с конца 1920-х годов, когда бывшие офицеры царской армии, служившие в РККА, стали в массовом порядке подвергаться репрессиям. Достаточно упомянуть «Гвардейское дело» (операцию «Весна») — репрессии, организованные в 1930-1931 годах органами ОГПУ в отношении военспецов – бывших царских офицеров. Только в Ленинграде в мае 1931 года по этому делу было расстреляно свыше тысячи человек.
Одним из тех, кто проходил по этому делу, был бывший последний военный министр Временного правительства генерал-майор Александр Иванович Верховский. В Красную армию он вступил в конце 1918 года и с тех пор верой и правдой служил ей, стал одним из крупнейших советских военных теоретиков. Дело «Весны» ему удалось пережить, его досрочно освободили в 1934 году и даже вернули на преподавательскую работу. Но «большого террора» 1937-1938 годов он уже не пережил. В 1956 году был реабилитирован…
Так что еще не факт, что судьба генерала фон Таубе, доживи он до 1930-х годов, сложилась бы благополучно. Что же касается памяти о нем, то в Омске его имя носит улица (бывшая Штабная), а на здании, в котором размещался штаб округа (ныне Музей боевой славы), установлена мемориальная доска в его честь.
Сергей ЕВГЕНЬЕВ
Специально для «Вестей»
